| …ass="MsoNormal" style="margin-top: 0cm; margin-right: 7.45pt; margin-bottom: .0001pt; margin-left: 9.0pt;">А н т о н. Вот то-то и оно! Что ни говори, а большое дело деньги. А ты послушайся отца, покорись ему да иди хоть за черта лысого! О р и ш к а. Бог с тобой, Антон, что это ты говоришь? Ты на меня за что-то сердишься? И потому так меня обижаешь? Разве я тебя в чем обманывала? А н т о н. А разве нет? На смех я тебе дался, что ли? Вот и вчера целехонькую ночь бродил по леваде, а ты не вышла! А я хожу, как дурак... Чуть не до света шатался да песни пел. (Помолчав.) Ну, Оришка, как, подумала ты о том, что я тебе говорил? О р и ш к а. Скажу отцу прямо: отдайте меня за Антона. А н т о н. Когда ж это будет? О ри ш к а. Вот только выберу минутку, когда они не будут сердитые. А н т о н. Ну, это как раз выйдет на святого Юрия, когда рак свистнет! О р и ш к а. Они иногда бывают очень добрые. А н т о н. На Касьяна, да и то утром рано! О р и ш к а . Я им прямо скажу, что не переживу разлуки с тобой! А н т о н. Переживешь! О р и ш к а. Ох, как обидны мне твои речи! (Поет.) Что же, милый, ты терзаешь Сердце тяжкой мукой? Или вправду ты считаешь, Что близка разлука? А н т о н. Хоть считаю, не считаю, Сердца не принудишь: Все-то ноет, все-то рвется, Все змеею вьется. И его не успокоит Ни дурман, ни мята, Только смерти зелье злое Для него отрада. О р и ш к а. Смерть? Зачем? Пускай надежда Душу согревает. Без нее ведь, как без солнца, Сердце увядает. А н т о н. Потерял уже надежду, Помыслы оставил, Только сердце рвется, рвется, То застонет, то сожмется... И его не успокоит Ни дурман, ни мята, Только смерти зелье злое Для него отрада. О р и ш к а . Будет, милый, убиваться, Будет, мой соколик. Может, нам господь всевышний Пошлет счастье-долю! О р и ш к а и А н т о н (вместе). Погляди же, милосердный, Как тяжка судьбина, Помоги же с сердцем сердцу Слиться воедино Сколько я ни умоляю, Не слабеют муки, Нет предела им ни края, Не снести разлуки (2 раза) А н т о н. И все же боюсь я тебе поверить. Нет у меня на сердце покоя. О р и ш к а. (оглянувшись) Ой, беда, батько уже домой возвращаются! А н т о н. Неужто правда? (поглядев в ту сторону) И верно! Уже его черт несет. Слушай , Оришка, давай напропалую? Не хочешь? Что же ты молчишь?.. Ты видишь, что сердце мое огнем горит? Ну, как знаешь, а только вот что: хоть умри, а чтобы вышла сегодня на леваду! О р и ш к а. Выйду. Умру, а прилечу, орел мой. Уходят ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ. Кукса входит озабоченный и присаживается на лавку. К у к с а. Устал! Нетак от ходьбы, как от думок тех, от забот. Куда ни пойду, а забота ноги домой заворачивает. (поет) Разве мог я думать, Мог ли я гадать, Что вот так под старость Придется горевать. За что ж, за что, за что Ты меня караешь, В могилу вгоняешь, Силы отнимаешь, Господи за что? Был и я счастливый. На душе покой. Не знавал печали, пока был холостой. На что ж, на что, на что Было мне жениться, Детьми обзаводиться, Весь свой век крутиться, Господи, на что? Томлюсь я и страдаю Уже который год. Бьюсь - за что не знаю! - Как рыба об лед. Куда ж, куда, куда Деваться мне с тоскою, С обузою такою - С моей семьей большою, Господи, куда? Ай-ай Не поможет, милый боже, и восковая свечка. И за какие грехи покарал меня господь этим никудышным зельем? Ну, пускай бы, скажем, одна, пускай бы две... Ну, три еще так-сяк! А то ведь пять! Оришка, Палашка, Оксана, Тетяна да еще Ивга! Ну, как ты с ними управишься? Это же не то что, как, примерно, бывает на мельнице, поломается там что-нибудь, кулак или порхлица: тюкнул раз, тюкнул два - и починил. А тут - каждодневно, каждочасно - беда!.. А н т о н (с мельницы). Хозяин! Уже Гаврилово жито готово; чье теперь засыпать: лавочника или дьячка? К у к с а. Засыпай лавочниково! С него скорее деньги получишь, а к дьячку находишься... Антон скрывается. Кукса оглянулся. Как это Антон заметил, что я деньги перепрятывал? Хорошо, что я после того их перепрятал еще раз! Антон подкрадывается сзади и смотрит из-за спины. (Думая, что там собака, кричит.) Пошел, Рябко! Сколько ж это мне не хватает до пяти тысяч? Сейчас принес сорок семь рублей. (Опять кричит.) Пошел, Серко! Да в маленьком сундучке под замком шестьсот тридцать четыре, да в горшочке на леваде четыре тысячи... А н т о н ( из- за спины). А как смелю лавочнику, тогда чье засыпать? К у к с а (прячет деньги). Чье хочешь! Антон уходит. Нет, пожалуй, как буду спать ложиться, тогда и посчитаю; нет лучшей поры деньги считать, нежели ночью,- никто не мешает! (Помолчав). Вот старшая дочка, Оришка, та уже совсем поспела, насчет парубков так и горит... А за ней уже и вторая кверху тянется, что твой лопух! Известно, это зелье когда поспело, так скорей его со двора, потому, как перестоит, никто не позарится... А женихов, как назло, нет и нет! Тут, как говорится, отдал бы и за кота, только б шуба золота. Ну что бы к Антоновой стати да денег рублей хоть пятьсот, да волов пары три, да земельки... Вот был бы зять!.. А правда ли Антон так баб ненавидит? Как это он подстерег меня с Оксаной? Уж так, кажись, оберегаешься,- однако подстерег. Видно, недаром даны мужику два глаза. А я все же думаю, что на бабу и двух глаз мало,- такое уж это проклятущее зелье, что за ним и в четыре не углядишь. Вот хотя бы сказать про мою покойную жинку. О р и ш к а (из хаты). Тату! А мне где взять муки на вареники: на мельнице или... К у к с а. Не терпится тебе на мельницу?.. Тьфу! Все забываю, что у меня Антон служит; ну, с этим не побалуешь. (Кричит.) Сходи на мельницу, пускай Антон наберет ковш из чьего-нибудь там мешка. Иди, иди, да поцелуй его! (Хохочет.) О р и ш к а. С какой радости? Сами с ним целуйтесь, если он вам так нравится. (Идет.) К у к с а (смеется). Верно, уж как-нибудь схватила от него дулю! ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ Кукса и Дранко. Д р а н к о (у себя во дворе кричит). И слушать не хочу! Знаю я, какие грибы собирать идешь. Сиди в хате, как пришитая! Что? Ну-ну, ты у меня поговори! Что? Таки пойдешь? Тогда можешь домой не возвращаться! К у к с а. Что это мой сосед так расходился? Д р а н к о (выходит). Наказание господне! Ни днем, ни ночью глаз не сомкни, так и стереги, что твой пес. К у к с а. Добрый день вам, сосед. Д р а н к о. Нет, мне уж, должно, вовеки доброго дня не видать. К у к с а. А что такое случилось? Д р а н к о. Отвяжитесь вы от меня! Липнете ко мне все время, что смола к подосине; каждый день лезете со своими вопросами, как угольная пыль в глаза!.. Сдается, вам давно уже известна моя забота. К у к с а. А, так вы все о том? Д р а н к о. Да уж, не об ином! У вас вон от пятерых забот полон рот, даже голова облезла, а у меня их семь. Я уж не раз говорил, лучше б у меня кувалда на десять кусков разлетелась, нежели такая каждодневная прокалка. К у к с а. Да пусть бы у меня, что ни день, лотки в щепу разносило, шлюзы засасывало! Д р а н к о. Ну, что вам! К у к с а. Как это что? Вот тебе и здравствуйте! Д р а н к о. У вас же их только пять! К у к с а. Но ведь пять! Д р а нк о. Однако же не семь. К у к с а. Да ведь пять, говорю! Д р а н к о. Однако ж не семь, говорю! Гапка, Приська, Горпина, Хотина, Секлета, Ялина да еще Хивря! К у к с а. Оришка, Палашка, Оксана, Тетяна да еще Ивга- Оно, конечно... Д р а н к о. То-то и оно! Целая армия! К у к с а. Полный эскадрон! Да ведь, говорю, и пять в расчет надо взять. Д р а н к о. Да ведь, говорю, и семь - по бублику всем... Хоть бери нагружай воз, притяни сверху жердью, да и вези на базар. Этакое жигало заполучить в печенку! К у к с а. В голове словно в десять ступ толкут. Дранко. Пускай бы толкло, черт с ним, а тут сердце у тебя с досады все в шлак перегорело. К у к с а. Не хотите ли понюхать свеженького? (Подносит тавлинку.) Д р а н к о. Ладно! Я уже и без табака чихаю. (Нюхает.) Я ж говорю, пусть была бы одна... К у к с а. Ну и две тоже ничего. Д р а н к о. Да и три оно еще не велика печаль. К у к с а. Три еще так-сяк. Д р а н к о. Так же не семь? К у к с а. Да и не пять? Д р а н к о. Но ведь не... Апчхи! (Чихает.) К у к с а. На здоровьечко! Д р а н к о. Благодарствую, крепкий табак. У кого брали? К у к с а. У Свирида. Д р а н к о. У того, что четырех дочек имеет? Бедняга, верно, нарочно такой крепкий делает табак, чтоб заглушить свое горе. К у к с а. Ага! Со стеклом! Стекло от разбитых стаканов толчет и подмешивает в табак, чтоб... чтоб щипало в носу. Потому так, говорит, уже не берет. Д р а н к о. До всего доходит искусство. К у к с а. Истинно... Мир вперед идет. Д р а н к о. А что, как новое веретено? К у к с а. Чиркает понемножку. Д р а н к о. Чиркает? К у к с а. Эге, чиркает... … Продолжение »
| 
